Ты, уставший ненавидеть - Страница 59

И лишь одна встреча запомнилась надолго. Юрий как раз возвращался с очередной прогулки. Шел холодный осенний дождь, мелкие капли покрыли черный арестантский бушлат. Поворачиваясь по хлопку, Орловский привычно задержал взгляд. Высокий сутулый старик с большой бородой… Маленькие железные очки, тяжелая трость… Этот человек почти не изменился с тех пор, как они с Юрием в последний раз виделись. Правда, тогда Юрий был сотрудником дхарского сектора, а старик – знаменитым профессором Лавриновичем-Беком, знатоком восточных языков, который давно интересовался работой Соломатина и его коллег. Сам Лавринович-Бек специализировался на малоизученных народах Западного Тибета. В молодости он участвовал в экспедициях Козлова и вместе с ним исследовал мертвый город Харо-Хото. Последние работы профессора были посвящены бхотам – маленькому народу, обитающему где-то западнее Лхасы…

Секундная встреча заставила задуматься. Если здесь держат не только военных и бывших партийных бонз, но и этнографов, значит, пребывание Орловского в этих стенах – не случайность. Теперь Юрий окончательно понял: дело не столько в нем, сколько в самих дхарах, для изучения которых требовался специалист. После гибели Соломатина и его учеников он, по сути, оставался единственным, кто мог что-либо рассказать об этом народе. Это немного успокаивало: люди из Большого Дома, похоже, все-таки не докопались до группы Терапевта. Им нужен специалист по дхарам. Но зачем? Это было по-прежнему непонятно…

«Костя» пришел через неделю. Он был, как всегда, в превосходном настроении и даже принес кулек с конфетами «Красная», предложив начать их очередную беседу с чаепития. Беседовали о погоде, о новой премьере во МХАТе, где поставил свою очередную пьесу знаменитый Бертяев. Энкаведист, казалось, совсем забыл о рукописи. Орловский начал понемногу злиться: этот улыбчивый что, ждет его реакции? А что, если спросить самому, но о другом…

– Константин, здесь вопросы задаете только вы? «Костя» чуть не поперхнулся чаем:

– Помилуйте, Юрий Петрович! Да о чем вы? Спрашивайте, сделайте одолжение!

– Скажите, когда меня повели вместе со смертниками в эти катакомбы, вы знали об этом? Знали – и ждали, пока я сойду с ума?

«Костя» вздохнул и покачал головой:

– Но не сошли же, Юрий Петрович! Да и не со смертниками вовсе вас повели. Смертников – их далеко не возят… Правда, в этих, как вы говорите, катакомбах действительно невесело. Там, чуть дальше пройти, есть старинный пыточный каземат – представляете? А за ним ~ туда мы вообще не ходим – от греха подальше… Ну а знал ли я – знал, конечно. Так ведь не мной это придумано…

Странно, но «Костя», похоже, говорил правду. Выходит, те, кого увели в темноту, – шли не на смерть? Что же с ними делали там, в подземелье? Юрий почувствовал давний, позабытый страх. Нет, ни за что он не хотел бы шагнуть за страшный порог в сопровождении типов в темных куртках. Если там была не смерть – то, значит, что-то похуже смерти…

– Не надо душу тревожить, Юрий Петрович. – «Костя», казалось, слышал его мысли. – Живые – они о живом думают. Ждете вопроса? Про рукопись? Ну, считайте, спросил.

Орловский пожал плечами:

– Прочитал.

– Да? Ну и как? – оживился энкаведист.

– С вашей точки зрения – идеализм и поповщина, – улыбнулся Орловский. – С научной – прекрасная, умная книга. Можете передать своему начальству, что вы загубили замечательного ученого.

– Эк вы! – чуть скривился «Костя». – Ну не можете, чтоб физией не ткнуть! «С научной точки…» А вот у меня просьба будет, как раз по линии мистики. Чтоб вы не думали, будто один все понимаете.

– И что вас интересует? – спросил Юрий, радуясь, что все-таки задел этого улыбчивого за живое.

– Ну… Там глава есть – про боевые заклинания. Самая такая мистика. Так вы, Юрий Петрович, выпишите, будьте добры, эти заклинания. На отдельном листке.

– Для непобедимой и легендарной Красной Армии? – не удержался Юрий.

– Ага! – рассмеялся «Костя». – Будем супостатов крушить! Вам трех дней хватит?

Трех дней? Работы было на полчаса, но Орловский не стал спорить. Задание его удивило, а еще больше – раздосадовало. Они что, в самом деле с ним в кошки-мышки играют?

~ Да вы не удивляйтесь, Юрий Петрович, – улыбнулся «Костя». – Мало ли чем начальство интересуется! А про три дня я вам не зря сказал – вот увидите…

То, что «Костя» прав, Орловский понял сразу, как только нашел нужную главу. Она была предпоследней. Читая текст в первый раз, Юрий даже не заглянул в нее: боевые заклинания его не интересовали. Но, всмотревшись в текст, Орловский сразу же понял, что дело предстоит непростое. В отличие от прочих глав, эта была написана не по-дхарски. Это был и не русский алфавит. Вместо букв шли какие-то странные значки, похожие на разлапистых крупных муравьев…

Понадобилось несколько минут, прежде чем Юрий наконец-таки сообразил. Это все-таки дхарский, но записанный не современным алфавитом, и даже не суржиком начала века. Текст был на «фроати»…

Это была одна из загадок. Предания говорили о том, что Фроат Великий изобрел письменность, получившую название по его имени. Именно этой письменностью были написаны исчезнувшие дхарские летописи. Именно на «фроати», как рассказывали, был записан «Гэгхэну-цорху». Но книги не уцелели, и «фроати» остался легендой – как и древняя письменность, о которой столько спорили.

Правда, сами знаки «фроати» уцелели. Их хранили жрецы-дхармэ, и Родион Геннадьевич хорошо знал этот алфавит. Правда, и по этому вопросу они с Юрием спорили. Орловский сомневался в древности «фроати». Он допускал, что алфавит возник не ранее XVIII века на основе монгольского, с которым действительно имел некоторое сходство…